Вместо биографии.Лена Лагутина: "Я не знаменита" -
эксклюзивное интервью Эли Финберга.
http://el-finik.livejournal.com/1005663.html
Лена Лагутина родилась в Волгограде, начала карьеру корреспондентом
областной молодежной газеты,
вскоре перешла на областное телевидение.
В 91 году репатриировалась в Израиль, где повторила тот же путь – начинала
работать фрилансером в газете,
с 93 года – на первом канале израильского телевидения.
С 12 ноября 2002 года является бессменной ведущей главного выпуска новостей
Девятого канала.
Воспользовавшись нашим давним знакомством, я попросил Лену об интервью.
Вот запись нашей беседы.
Эли Финберг - Почему ты приехала в Израиль?
Лена Лагутина - Меня недавно спросили – Лена, ты приехала из сионистских
соображений или, как говорят, «за колбасой»? И я честно ответила – «Я приехала
по глупости».
Но если серьезно, то просто тогда, в 91, это было довольно спонтанное и
авантюрное решение – все поехали, и я поехала. Хотя я была уже вполне большой
девочкой, и уже матерью четырехлетнего ребенка, я всегда помню, что это решение
принадлежало моей маме. А мы, ее дети, ее поддержали. Другое дело, что я
никогда об этом не пожалела. Многие уехали потом кто куда, многие вернулись, а
я вот так приросла к Израилю, так что теперь только с мясом разве что отдирать.
И дочку свою воспитала израильтянкой, исподволь даже, не насаждая насильно
никаких идей.
Э.Ф. - Ты начинала жить здесь, можно сказать, совсем ребенком. Как все складывалалось?
Л.Л.- Про «ребенка» не надо горячиться (смеется), я все-таки приехала в
возрасте 27 лет.
Складывалось все отлично. Я уже с самого начала попала на курс телевизионных
работников, и понеслась… Почти все «русские» проекты на телевидении были охвачены
– на первом канале, на учебном телевидении, на кабельном. Работала репортером,
ведущей, переводчиком. Начинала работать фрилансером еще в кузнецовском
«Времени», которое позже стало «Вестями», но очень скоро ушла на телевидение. Я
тут практически повторила свой российский путь – из газеты – на телевидение,
только в более короткие сроки, понятное дело.
Э.Ф. - Хотелось уехать, вернуться в Россию?
Л.Л.- В самый первый день. Мы приехали всей семьей в Реховот, к нашим
родственниками, которые к тому времени уже восемь(!) месяцев жили в Израиле.
Они снимали большую такую виллу, и жили там всей семьей. И я, когда это
увидела, стала плакать – эта вилла была хуже их загородной дачи. Я развернула
газету какую-то израильскую на русском языке, которая валялась у них на
веранде, и стала читать. Наткнулась на незнакомое слово, и спрашиваю своего
дядю – Саша, а что такое «алия»? Он на меня посмотрел так задумчиво и сказал:
«Давай-ка назад, Лен, в Волгоград»
Я никогда не пожалела о своем решении, даже когда было очень тяжело. Тут даже
дело не в патриотизме, сионизме или какой-либо другой идее. Я не люблю пафоса.
Просто я помню ту страшную тоску, перед отъездом, очень хорошо помню, когда в
27 лет казалось, что жизнь не то, чтобы уже кончилась, но уже вся расписана
вперед до самого конца, и ничего не произойдет.
А сегодня я каждое утро встаю и не знаю, что меня ждет вечером. Иногда,
конечно, от этого страшно делается. Но я бы ни за что не поменяла это состояние
на ту жуткую тоску и скуку. Но! К России, Волгограду и моим друзьям, оставшимся
там, это не имеет никакого отношения.
Э.Ф. - Ты неоднократно высказывалась в личных беседах и постоянно пишешь в
своем блоге gollitely о своей любви к
Иерусалиму. Согласись, довольно непопулярное в наше время ощущение. На чем оно
основано?
Л.Л.- На любви с первого взгляда. Я первые полгода прожила с семьей в Ащдоде –
так сложились обстоятельства. Но в Иерусалим попала уже через неделю – поехала
в гости к друзьям. И когда город появился из-за поворота, из-за горы, случилось
то, что продолжается и по сей день. Любовь может быть популярной или нет? Или
на чем-то основанной? Я вот недавно впервые за много лет прошла пешком через
весь город, по центру его, истерзанному многолетними поисками метро, какими-то
стройками и заборами, и в сердцах сказала – что ж за жуткий город, как тут
можно жить! Что это за бесконечное безобразие, невообразимые по идиотизму
дорожные развязки, светофоры, какое-то чудовищное мракобесие, при том не только
религиозное… И что ж. Я тут и никуда уезжать не собираюсь. Любовь, правда, тоже
вечной не бывает, но пока это так.
Э.Ф. - Кто ты? Израильтянка, русская, еврейка? Частью
какой культуры ты себя считаешь?
Л.Л.- Сложные вопросы задаешь, Эли. Полагаю, я в первую очередь русская
еврейка. Я очень привязана к этой стране, тут мой дом. Но думаю, что касается
ценностей, тут я космополит. Я на стороне тех, кто прав в общечеловеческой
системе координат. То есть в «Аватаре» - однозначно на стороне синих.
Э.Ф. - Как ты попала работать на 9й канал?
Л.Л.- Никаких чудес. Создавалась большая телевизионная структура на русском
языке, требовались опытные сотрудники. Я к тому времени уже десять лет жила в
Израиле и работала на телевидении. Так что нам с «Девяткой» не пришлось друг друга
долго искать – меня пригласили, я «попробовалась» сразу на несколько программ
канала, в итоге руководство решило меня бросить «на передовую» - так что 12
ноября 2002 года я впервые вышла в эфир в качестве ведущей главного выпуска
новостей.
Э.Ф. - Как это быть знаменитой?
Л.Л.- Я не знаменита.
Э.Ф. – Почему? Твои коллеги на израильских ивритоязычных каналах Йонит Леви
на втором и Мики Хаймович на десятом это суперизвестные всеми узнаваемые
личности.
Л.Л.- По поводу узнаваемости это отдельная история. Я «в жизни», как ты знаешь,
не крашусь, ношу смешные очки и очень стесняюсь, когда нахожусь в месте, где
большое скопление народа. Поэтому, с такой «маскировкой» я практически не
узнаваема. Иногда люди оборачиваются на голос. Плюс я не пользуюсь общественным
транспортом и живу в городе, где русскоязычное население малочисленно
относительно других городов – Ришона, Ашдода, даже Тель-Авива.
Мне приятно, когда меня узнают, я не верю тем своим коллегам, кто говорит -
«ах, ужас-ужас, пройти не дают в супере», это лицемерие. Но, может быть, мне
это приятно, потому что такое действительно происходит нечасто. Мне в супере
пройти вполне дают. А кассирши- израильтянки меня узнают просто, потому что я
покупаю, как правило, в одном и том же супере, в одни и те же вечерние(ночные,
точнее сказать) часы, после работы.
Э.Ф. - Хотела бы быть знаменитой?
Л.Л. – Я уже частично ответила на этот вопрос. Мне хватает моей «популярности»,
когда люди подходят и говорят приятные вещи, это самый большой гонорар за мою
работу. Ну, а до такой популярности, чтобы прятаться от папарацци, мне, думаю,
еще далеко. А своим «родным» фотографам, таким, как Рома Криман, я сама
«сдаюсь»
Э.Ф. - Многим телевидение кажется сплошным праздником. Но понятно, что в
каждой работе есть свои трудности, своя рутина. После стольких лет, ты все еще
любишь свою работу?
Л.Л.- Да. Очень люблю. Мне повезло. Не так много людей на земле занимаются тем,
что они любят.
Э.Ф. - В Израиле принято ругать русскоязычные СМИ за их
"непрофессионализм" "местечковость? "второсортность".
В чем причина этих настроений? Как ты думаешь?
Л.Л.- В непрофессионализме, местечковости и второсортности. Но только это не
функция языка СМИ. А что, на иврите нет местечковых и малопрофессиональных СМИ?
А на английском нет «желтых» и поверхностных?
Оставь. Кроме того, ругают обычно как раз те, кто сам не безгрешен.
Кесареву кесарево, как говорится.
Э.Ф. - Кто твой зритель? Он нравится тебе?
Л.Л.- Однозначно нравится. Мой зритель – это тот, кто меня смотрит, ждет,
любит. Некоторые зрители меня помнят еще по моей работе на первом канале – то
есть с 94 года, разве я могу на такую любовь не отвечать взаимностью? Честно
скажу – я очень стараюсь для своего зрителя, так можно стараться только для
того, кого любишь.
Э.Ф. - Раньше вместе с тобой новости вел симпатичный мужчина по имени Захар.
Моя мама была уверена, что это твой муж. Где он?
Л.Л.- Симпатичный мужчина по имени Захар Розин – муж симпатичной женщины по
имени Инна Лунева, также моей бывшей сослуживицы. Прошлым летом они уехали в
Москву, теперь там живут и работают, это все, что я о них знаю.
Э.Ф. - Это не время для подведения итогов, но можно ли сказать что ты
состоялась в профессиональном плане?
Л.Л.- Ни один профессионал никогда не ответит на такой вопрос утвердительно.
Это оксюморон. Мне всегда не хватает в жизни знаний и образования.
Э.Ф. - И что же дальше?
Л.Л.- Сейчас все отлично. Дальше будет еще лучше. Поговорим через лет десять,
ладно?
Э.Ф. – Лена, расскажи немного о своей семье.
Л.Л.- Я о семье немного не могу. Это очень большой кусок меня. Когда я напишу
когда-нибудь книжку, это будет о моей семье и благодаря моей семье. Начало ее
будет такое:
"Сколько бы я ни думала, о чем бы я ни думала, в результате оказывается,
что я думаю о своей семье. Даже когда я думаю о других семьях, а они бывают
совсем не похожими на мою – все равно я думаю о своей семье, состоящей когда-то
из четырех поколений, которые жили в одной квартире, но это было, когда я
только родилась.
Моя семья похожа на камень, который подают в ресторане у Рамы – большой черный
камень, его прежде разогревают несколько часов в печи-табуне, и подают,
раскаленный, на деревянной доске вместе с порцией огромного почти сырого
антрекота на двоих и маленькой масленкой. Отрезаешь кусочек антрекота, и
поджариваешь на камне, масло шипит, мясо шипит, к камню близко даже трудно
поднести ладонь, такой он горячий. Деревянная доска под ним почернела от жара.
Как он сразу меня пленил, этот камень, огромное черное сердце, как только я его
увидела. Рама говорит, что это обычные камни, которые они собрали на
каменоломне где-то на севере, в Галилее, но выглядит он необычно, наверно
оттого, что его так долго греют в печи, и остывает он тоже очень долго – мы
сидели часа два над тем антрекотом с вином, а он был все таким же горячим.
Вот уже вторую неделю я думаю об этом камне, а на самом деле, конечно – о своей
семье, от которой уже почти ничего не осталось, от той, а я все грею о нее
руки, и тепла этого, думаю, хватит надолго".
Э.Ф. - Какие у тебя отношения с дочерью? Где она живет? Чем занимается?
Л.Л.- Майя сейчас живет в Тель-Авиве, она начала учиться на первую степень.
Впервые мы с ней живем раздельно, и это непросто для нас обеих, но уже, видно,
время пришло. Хотя уже были периоды, когда мы расставались надолго – она
служила в армии, потом путешествовала по свету, несколько месяцев работала в
Австралии, но все-таки теперь понятно, что это уже «оne way story». Может, даже
она еще будет жить со мной, если продолжит учебу в Иерусалиме, но это все
временно – процесс «отделения первой ступени» уже произошел.
Отношения у нас очень близкие, мы друг друга «чувствуем» без слов. Иногда это
даже нехорошо – мне от нее не скрыть, если меня что-то тревожит, беспокоит –
она сразу это понимает «на уровне живота».
Она отличный человек, это я говорю не как мать, честно. Двоим я никогда не
говорю комплиментов – себе и ей. А теперь вот скажу сразу обеим – Майка это мое
самое большое в жизни достижение – главное, потому что во всем меня
превосходит.
Э.Ф. - Ты можешь представить что однажды центральный выпуск новостей на
Девятке будет выходить без твоего участия?
Л.Л.- Незаменимых, как известно, нет. Мне лично гораздо важнее вопрос – могу ли
я, при всей моей любви и преданности профессии, представить себя без
центрального выпуска новостей? Можно я сейчас тебе на этот вопрос не отвечу?
Э.Ф. - Ты любила?
Л.Л.- Влюблена была много раз. Это мое естественное состояние. Иначе я засыхаю.
Э.Ф. - Была любима?
Л.Л.- Надеюсь, что да.
Э.Ф. - Собираешься замуж?
Л.Л.- Как Бог даст.
Э.Ф. - Есть что то, что заставляет тебя грустить?
Л.Л.- Конечно. Раздавленные на шоссе животные. Это первое, что пришло в голову.
Мне грустно от человеческой глупости, зависти, жестокости. Очень грустно мне от
хамства.
Мне грустно смотреть, как стареют те, кого я очень люблю, я хочу, чтобы они
всегда были молодыми и веселыми.
Э.Ф. - Ты плачешь?
Л.Л.- Не так часто. Чаще всего, когда слушаю музыку. Реже – в кино. Еще реже –
над книжками. Над книжками плакала три раза в жизни. В последний раз – над
шалевовской «Голубь и мальчик».
Плакала вот сейчас на спектакле «Рассказы Шукшина». Совсем не мой автор и не
моя тема, у меня даже родственников никогда не было в деревне, а вот поди ж ты.
Вдруг мне Шукшин напомнил Селлинджера, своими такими незаконченными историями,
к которым нечего добавить. (Мы разговаривали и не знали, что буквально через
несколько дней Джерома Селлинджера, одного из любимых писателей Лены Лагутиной
не станет. прим. Э.Ф.)
Э.Ф. - У тебя есть друзья?
Л.Л.- Конечно. Друзья в жизни это очень важно, очень. Никому не стоит об этом
забывать. Поскольку волею судьбы жизнь моя поделилась надвое, у меня есть
друзья, который остались в России, которых я редко вижу, слышу, и даже иногда
редко переписываюсь с ними. Но они всегда со мной, и, когда после полугодичного
перерыва я им (или они мне) звонят, мы будто вчера расстались. Но у меня есть и
в Израиле друзья, чудесные, замечательные, их не так много, но близких друзей и
не должно быть много. Это такая роскошь. Роскоши ведь тоже не должно быть
много, верно?
Э.Ф. - Как ты проводишь свободное время?
Л.Л.- Разнообразно. Люблю кино, оперу. Мечтаю почаще проводить время с лошадьми
– наездник я пока никакой, но очень хочу научиться. Также очень люблю быть
дома, как в той ивритской песне Арика Айнштейна – «есть люди, которые
карабкаются по горам и охотятся на львов, а я люблю быть дома, с чаем с лимоном
и своими любимыми книжками…»
Э.Ф. - Твоя дочь уже выросла, как ты справляешься с одиночеством?
Л.Л.- Я не справляюсь с одиночеством, я не одинокий человек. Alone, not lonely.
Э.Ф. - Кто твой любимый писатель?
Л.Л.- Мое последнее открытие – Меир Шалев. Ругаю себя за то, что никак не
наберусь сил прочитать его на иврите – во всем виноваты, конечно, его блестящие
переводчики на русский Рафаил Нудельман и Алла Фурман. Низкий им поклон.
Э.Ф. - Твоя любимая книга?
Л.Л.- Нету такой. Только замечу, что я вообще очень люблю книгу, как артефакт –
переворачивать страницы, рассматривать шрифты, вдыхать ее запах. Никогда,
НИКОГДА, компьютер, который, кстати, имеет тоже очень большое значение в моей
жизни, не заменит книгу. Я это твердо знаю.
Э.Ф. - Смотришь телевизор?
Л.Л.- Почти нет.
Э.Ф. - Наш разговор подходит к концу. Чтобы ты хотела себе пожелать?
Л.Л.- Любви.
Э.Ф. - Своим зрителям?
Л.Л.- Любви. А также – плодитесь и размножайтесь!
Э.Ф. – Спасибо.
Все фотографии сделаны Романом Криманом
|
